В 2013 году в Тверской области разбилась чемпионка Европы по вертолетному спорту Маргарита Афанаскина. В том числе ее искали вертолетчики, многие из которых впоследствии вошли в состав ВПСО «Ангел». Я уже был частным пилотом и также присоединился к отряду. Пилот-поисковик – высококвалифицированный специалист, имеющий, пожалуй, самый высший уровень подготовки.
О первом поиске
В своем первом поиске я участвовал с товарищем Максимом Калюжным. Поиск был несложный, но запоминающийся. Часто вылеты на поиск происходят ночью, бывает, что и погода не очень, а тут погода хорошая, ночь, и искали мы двух бодрых бабушек с грибами и ещё не разрядившимся телефоном, которые очень активно сотрудничали с нами. Как потом сообщили пожилые дамы, одна жгла бумажки, а другая активно светила экраном телефона, все для того, чтобы мы их заметили. Как раз благодаря подсветке телефона нам и удалось их увидеть: ночью с высоты 250-300 метров можно увидеть экран мобильного телефона. Нам вообще очень повезло с первым поиском: это было ближайшее Подмосковье, не Нижний Новгород или Ярославль, куда за полчаса не доберешься.
О том, почему остался
Я вошел в число поисковиков по нескольким причинам. Первое – я считаю эту деятельность весьма достойной и нужной обществу, второе – эта деятельность очень хорошо сочеталась с моим желанием повышения квалификации как пилота, наконец, третье – мне комфортно в нашем небольшом, но очень дружном сообществе, мне хотелось соответствовать этим людям. А потом пошло-поехало, я почувствовал, что готов летать на поиски людей. Сейчас у меня есть золотой значок пилота ВПСО «Ангел». Это такой специальный знак отличия, которым награждают пилотов, совершивших более 10 завершенных операций. Если не ошибаюсь, таких в стране у нас всего 13 человек, каждый значок имеет порядковый номер, мой – девятый. Я очень им горжусь и практически его не снимаю.
О подготовке пилота
Пилот-поисковик должен уметь практически всё, что позволяет вертолёт, и уметь правильно оценивать обстановку. Ещё нужно предусмотреть всё, чтобы тебя самого потом не искали в лесу, а если вдруг и искали, то легко и просто. Нашу работу обеспечивает большое число людей, тоже добровольцы. Есть совсем молодые девчонки, есть дамы постарше, есть серьёзные мужчины, самое главное, что работа слаженная, все выверено до мелочей, созданы технологии поиска: кто-то подает заявки на полёт, кто-то готовит поисковую аналитику и прочие данные, другие согласовывают со службами работу в зонах ограничения полётов… Моя же задача – подготовить борт и совершить безопасный вылет
О поисковой специализации
Как-то сложилось, что в последнее время я специализируюсь, в основном, на «безнадежных» визуальных поисках. Когда телефон уже не работает и потерявшийся не может развести костёр. Шансов мало, но они должны быть у человека. И вот ты летишь и понимаешь, что вряд ли найдешь человека, а лететь нужно обязательно, чтобы помочь совершенно героическим пешим поисковикам. Я действительно считаю их героями, потому что они могут ночью прочесывать глухой лес, спать вповалку в палатке раз в три дня, решать сложнейшие поисковые задачи… Я просто преклоняюсь перед их желанием помогать и осознаю, что если я вылечу на поиск, то закрою очень большой участок, который им не придется прочесывать, тратить свои силы и время. Видя, как они выкладываются, не жалеют себя, я хочу помогать еще больше: это очень важный мотиватор.
О главных принципах
Пилот не должен быть уставшим. Если я понимаю, что устал, и решаю не лететь на поиск, то это взвешенное и обдуманное решение, продиктованное опытом. Я сам учился этому, а сейчас учу других. Для пилота вообще очень важно уметь говорить «нет», не менее чем умение оценивать ситуацию, погоду, подготовку судна, собственное психофизическое состояние. Есть методики, которые позволяют сохранять психическое состояние в норме. Например, мы стараемся не интересоваться судьбой объекта поиска после того, как он найден. Бывают исключения, особенно если пропал ребенок, но в большинстве своем это так. Мы не часто занимаемся эвакуацией, обычно наша задача – локализация. Нам важно как можно точнее выдать координаты нахождения объекта поиска, потому что даже 50 лишних метров преодолеть по заброшенному лесу или болоту очень тяжело. Как правило, мы видим потерявшегося только на поисковой ориентировке. Важно уметь отключаться: это очень хорошее качество, которое я считаю частью профессионализма.
О том, что запоминается
На поиске Зарины Авгоновой около Сарова я впервые видел, как выглядит резонансный поиск снизу: мне приходилось делать несколько посадок для дозаправки и согласования задач. Мой нижегородский знакомый вызвался помочь с доставкой топлива, он вёз по бездорожью несколько бочек, чтобы я сэкономил время и деньги: до ближайшей заправки час лёта, и это время я потратил бы на дорогу, а не на поиск. И люди вокруг совершенно разные: вооруженные СОБРовцы, которых вызвали, потому что увидели медведя, местные жительницы, приехавшие по собственной инициативе варить обеды поисковикам. Я взял с собой НЗ, а мне говорят: «Иди сюда, вот тебе горячий суп, а вот мясо». И я уже не говорю про работу «Лиза Алерт»: это машина для поиска! А водолазы-добровольцы? Это совершенно потрясающие люди! У них такая работа, в которой вообще не бывает позитива. Если они что-то нашли, это всегда очень плохо. Не представляю, каким уровнем мужества и профессионализма нужно обладать, чтобы раз за разом погружаться в захламленные прудики и озера только ради одной цели – помочь общему делу и найти человека!
Был недавно еще случай, менее успешный в плане поиска, но все же. Мы с коллегой возвращались из десятидневного учебно-тренировочного международного полёта. У нас была дозаправка в Тверской области, далее конечная точка – Москва. Мы уже одной ногой дома, уставшие, простывшие, голодные, час лёту с небольшим... И тут приходит сообщение, что мы срочно нужны: бабушку ищут три дня, вертолетов свободных в этой местности нет на сотни километров и не предвидится. А тут мы, удача! Вариантов не было, мы согласились. Этот поиск мне тоже запомнился самоотверженностью людей, хотя бабушка до сих пор так и не найдена, несмотря на то, что делали все возможное. Мы приземлялись у штаба поиска и видели, как работают группы на земле. Такие ситуации для меня – сильнейший стимул, когда я вижу, как люди, бросив свои дела, ищут совершенно незнакомого им человека, это вызывает огромное уважение. Я-то, по сути, во время поисков еще и любимым делом занимаюсь, потому что люблю летать, а они изначально поставлены в другие условия, не такие комфортные, как у меня.
О хороших людях
Наше пилотское сообщество очень правильное, там сконцентрированы хорошие люди, других нет, жизнь и сообщество их отторгают. С поисковой деятельностью то же самое: расширилось сообщество хороших людей вокруг. Я, в принципе, люблю людей, а хороших людей любить легко и приятно.
О цене помощи и о том, почему это важно
Если я могу помогать, если умею, то почему мне этим не заниматься? Другой вопрос в финансовой составляющей: это требует денег. Но и в делах, и в добровольческой деятельности я считаю деньги не более чем нужным инструментом для решения полезной задачи. Слава Богу, пока все получается, если мне не хватает средств, добровольно помогают мои товарищи, которые ещё не готовы сами летать на поиски: софинансируют вылет. Вокруг меня много людей помогает. Разного достатка. Недавно знакомые художники провели благотворительный аукцион, а вырученные от продажи картин средства перевели на нужды детского хосписа «Дом с маяком» и закупили оборудование для «Лиза Алерт». А для меня это не благотворительность, а общественная работа. Сейчас, на мой взгляд, основная беда нашего общества – меркантилизация, но место добрым делам есть и будет.
Другие истории о поисковиках-добровольцах читайте в нашей рубрике «Поиск людей»: https://priderussia.ru/people_search
