Валерий Чевжик

О первой работе

Во время учебы, на курсе 3-4-м, я познакомился с заведующим одной из районных больниц и загорелся общей хирургией. Это был изумительный человек. Он очень любил свое дело и привил эту любовь нам, молодым специалистам. После окончания вуза я уехал в поселок Голышманово и проработал там четыре года. Это был уникальный опыт. Узких специалистов не было, мне нужно было лечить и взрослых, и детей. Приходилось быть, как говорится, «мастером на все руки». Однажды привезли ребенка лет 10-11, он был без сознания. Оказалось, что у него около недели болел живот, это был перитонит на фоне запущенного аппендицита. Нам удалось его с трудом вылечить. Механизмы помощи в детской хирургии отработаны. Но здесь для меня удивительным был срок, сколько времени ребенок терпел нечеловеческую боль. Работать в районе было сложно. Приходилось непростые решения принимать одному. Брать за все на себя ответственность.


О Тюмени

Через четыре года переехал в Тюмень. Сначала полгода отработал в онкодиспансере, потом, когда освободилось место в детском стационаре Областной клинической больницы № 2, я устроился туда на работу. С 2002 года работаю еще в санавиации. Объездил практически весь юг Тюменской области, начиная с самых отдаленных территорий. Мне приходилось оперировать на месте, а также вывозить сложных пациентов в Тюмень. В советские годы была санавиация, как и сейчас, а в то время, когда я начинал работать, мы добирались до пациентов только наземным транспортом. Бывало и так, что 9 часов едешь до места, два часа оперируешь, потом 9 часов мчишься обратно, в больницу, и выходишь утром на работу. Так мы однажды оперировали ребенка с опухолью. Все прошло хорошо.


О сложностях

Как-то раз мы выезжали в район к ребенку с остеомиелитом – это гнойное воспалением кости с разрушением. Мальчик был в очень тяжелом состоянии, мы с бригадой его оперировали, почти заканчивали. Неожиданно возникло массивное кровотечение. Мы не могли его остановить и найти точное место, где оно возникло. Я прижал пальцем место предполагаемого кровотечения. Подождал 15-20 минут, кровь остановилась. Мы забинтовали ногу туго и повезли ребенка в Тюмень. Недавно видел его, крепкий юноша вырос, так приятно было, что у него все хорошо и что он абсолютно здоров.

О работе

За это я и люблю свою работу. Дети – гораздо более благодарные пациенты, чем взрослые. Мне нравится наблюдать за ними, когда они идут на поправку. Вроде вчера еще лежал, плохо ему было, больно. А спустя пару дней после операции уже носится по отделению, радуется жизни, веселится, как ни в чем не бывало. Когда человек делает свою работу хорошо, видит плоды своей деятельности, он испытывает моральное удовлетворение. Мне очень приятно, когда люди выздоравливают. Я не ошибся с выбором профессии. Ни разу, даже в самые сложные годы, не было мысли уйти. И все мои одногруппники, кстати, тоже до сих пор работают врачами. Хотя отмечу, что детская хирургия – это очень тяжелый труд. С детьми работать сложнее. Надо найти подход не только к ребенку, но и к его родственникам. Приходится где-то быть и тонким психологом.


Об изменениях

Я обратил внимание, что в последнее время увеличилось число маленьких пациентов с инородными телами как в дыхательных путях, так и в желудочно-кишечном тракте. Возможно, это связано с тем, что родители недостаточно времени и внимания уделяют детям, осуществляют слабый контроль над ними.

Однажды к нам привезли ребенка, который проглотил несколько магнитных шариков. Они маленькие, но очень мощные, при попадании внутрь они буквально раздавливают стенку кишки, сцепляясь между собой. Если малышу экстренно не помочь, он может погибнуть. Весной у нас было два таких случая. С разницей в неделю к нам в стационар были госпитализированы двое детей с такими шариками. Магниты вызвали перфорацию кишечника. Единственным способом остановить некроз тканей и воспаление брюшины была открытая операция. В каждом случае мы извлекли по четыре магнитных металлических шарика, перитонит удалось предотвратить.

Еще одна сложная операция была, когда к нам привезли 2-летнюю девочку, проглотившую батарейку. Электролит вылился и буквально сжёг пищевод. В стенке органа образовалось два отверстия, нужно было их закрыть. Обычно такие повреждения устраняют в ходе открытой операции. Однако состояние ребёнка не позволяло её выполнить, поэтому мы применили нестандартную методику лечения. Ребёнку через весь пищевод в желудок ввели специальный зонд. Он выполнил функцию стента, не позволил слипнуться между собой повреждённым стенкам пищевода и создал условия для заращения отверстий. Пролежни пищевода зарубцевались в течение десяти дней.


О победе

Недавно мы с коллективом детского стационара ОКБ №2 победили сепсис и полиорганную недостаточность у полугодовалого малыша. Лечили его несколько месяцев. У него начали отказывать сердце, почки, печень... Мы боролись до последнего. Несколько операций сотворили настоящее чудо: малыш выжил.


О модернизации

В нашем стационаре активно идет модернизация. Есть стабильные поставки жизненно необходимых препаратов. Появляется много нового оборудования хирургического, эндоскопического, анестезиологического, и это радует. Только у нас в отделении за год проводится более 1000 эндоскопических операций. Увеличилось и число пациентов: если раньше в приёмное отделение к хирургам за помощью обращались 20-30 человек, то сейчас – до 120. Я лично провожу 200-300 операций в год. Самая длительная операция у меня длилась шесть часов.


О неравнодушии

Сейчас мне 49 лет. Я заведующий детским хирургическим отделением ГБУЗ ТО «ОКБ №2». Несмотря на многолетний опыт, до сих пор волнуюсь перед каждой операцией. И после нее не могу оставаться равнодушным. Невозможно не думать о маленьком пациенте, который лежит в стационаре в тяжелом состоянии.

Бывает, что ночью звоню в отделение, спрашиваю у коллег, как он там, и утром бегу в больницу пораньше, чтобы самому оценить состояние ребенка. Я считаю, что если есть шанс на спасение, его нужно использовать на все сто.