Я не люблю рассказывать о себе. Достаточно того, что обычно я представляюсь «волонтер всея помоек». Это правда, потому что моя жизнь неразрывно связана с теми, кого на эти помойки выбрасывают. Я склеиваю осколки человеческой жестокости. А вообще, у меня две страсти – фотография и собаки.
О желании помогать
Я родилась такой, с желанием помогать. В детстве я несла домой все, что движется и не движется, с одной целью – спасти. У родителей не было выбора, кроме как не препятствовать, потому что запреты на меня не действовали.
Самое сильное потрясение я получила, когда спасла сбитую собаку. Тогда мне было 12 лет, я обнаружила ее на улице, принесла домой, лечила. Она так и осталась жить у нас в тамбуре, домой родители мне ее взять не позволили, одна собака у нас уже была. Тогда у меня впервые возникло четкое осознание, что я хочу быть ветеринаром. Собака вполне неплохо жила, ее подкармливали все соседи, она не вызывала ни у кого неприязни. А когда она родила щенков, кто-то ее жестоко убил, изрезав ножом на куски. У меня случилась сильнейшая истерика. После этого случая речи о ветеринарии уже не шло, я до сих пор не выношу вида крови, сразу падаю в обморок. Однако желание помогать осталось, поэтому я и стала волонтером.
О собаках, мимо которых нельзя пройти
Я живу с родителями в частном доме. Поначалу у нас было 13 собак, потом – 19. Это такие собаки, которые получают помощь и уезжают жить в семьи к новым хозяевам. Но два года назад ситуация сильно изменилась, я не знаю, что происходит с жителями Краснодарского края, но число искалеченных собак начало расти в геометрической прогрессии. Волонтеры-старожилы отмечают, что за 20 лет число живодеров достигло своего пика.
В группу риска попадают как дворняги, так и домашние породистые животные, которые просто не умеют самостоятельно выживать на улице. Резко выросло число случаев издевательства над животными, мы, волонтеры, называем это явление «невидимая жестокость». Сейчас у меня около 100 питомцев, это те собаки, мимо которых пройти нельзя, иначе они погибнут. Не все они живут со мной, многие – на платных передержках у проверенных людей. Есть собака с отрубленными лапами, есть со сломанной психикой, которая при любой непонятной ситуации падает в обморок, есть маленькая собачка, которую пытались насиловать… Причем это сейчас распространенная форма жестокости, в основном, собак насилуют психически больные люди и подростки.
Общество деградирует, сейчас выросло поколение, воспитанное «Домом-2», у них минимальные ценности, они нацелены только на потребление. Я не утверждаю, что сейчас сплошь и рядом все такие, нет, есть и нормальные люди, но закрывать глаза на ущербных нельзя. У них развязаны руки, они могут делать, что угодно, потому что все зло остается безнаказанным. Да, сейчас принят закон о защите животных, но пройдет еще много времени, прежде чем он начнет приносить реальную пользу.
Об «оборотнях»
Южная часть России и Якутия считаются одними из самых неблагополучных территорий в плане зоозащиты, они снискали славу самых жестоких регионов. Если в Якутии животные живьем замерзают во время сильнейших морозов, то у нас ситуация другая – бесконтрольное размножение. Климат теплый, найти пропитание и выжить в таких условиях в разы проще. Мы стерилизуем животных, но появляются все новые и новые, готовые к размножению. У большинства кубанцев нет понимания, что животным необходима стерилизация. При первой же течке собаку просто выбрасывают в лесополосу. Одна из наших волонтеров недавно ехала с отдыха, пять раз останавливалась на трассе и каждый раз находила мешки с животными – и с погибшими, и с живыми. Это очень страшно, потому что я понимаю: все, кто это делает, живут рядом со мной. Наверняка они выглядят как нормальные люди, ездят в общественном транспорте, ходят в магазины и поликлиники, я могу общаться с ними, даже не подозревая, что они совершают такие страшные вещи. Волонтеры называют их «оборотни».
О бытовой жестокости
Но есть и обычная, бытовая жестокость. Свежи воспоминания о Мухе, это овчарка, которая всю жизнь, и в жару, и в холод жила в пустой железной бочке. От голода пес ел шифер и мусор, несмотря на то, что у него были хозяева, которые просто ждали, пока он сдохнет. Не сдох, нам удалось его спасти.
Совсем недавно мы вытащили с того света Подсолнуха: кто-то перемотал ему морду скотчем и вывез в поля умирать. Были подозрения, что над животным издевались, потому что это не единственное увечье. Нам сообщили, что по полям бегает израненная собака, которая никого к себе не подпускает. Как ни странно, но ко мне он пошел сразу, как будто ждал помощи. Ласковый и понимающий пес, после тяжелой операции у него был непростой период реабилитации, есть вероятность, что вскоре он обретет семью.
В июле мы нашли трехлапую, очень возрастную и глухую как пробка Груню. Собака была явно домашней, но что произошло, мы не знаем, ее выбросили у рынка. Сейчас Груня на платной передержке, очень бы хотелось найти старушке хозяев.
Я могу рассказывать истории о собаках очень долго, за 20 лет моего волонтерства я видела если не все, то очень многое. Иногда смотрю свой Instagram и думаю: «Как я все это делаю, помогаю им всем?».
О жестоком бизнесе
Год назад мы спасали собак, которые использовались только для разведения. От сидения в клетках годами у них деформировались лапы, они не могли ходить, не знали обычной ласки хозяина и вообще боялись рук. Их использовали как племрепродуктор только для вязки. Жестокий бизнес несколько лет держала пожилая женщина, а когда она заболела онкологией, родственники решили продать ее дом, следовательно, возникла необходимость избавиться от зверинца. Обычно в таких случаях животных усыпляют, но родственники этой женщины, вызвав нас, поступили, скажем, гуманно. В результате мы забрали 100 собак мелких пород, которые были в ужасающем состоянии, частично это были животные-инвалиды, лысые, облепленные экскрементами, страдающие страшнейшими патологиями. Это был ад. Мы с волонтерами разобрали собак, я взяла себе самых тяжелых, которые просто не смогли бы перенести дальние переезды.
С того времени прошел почти год, а мы до сих пор мы не можем социализировать животных. Собаки ничего не знают: ставишь миску с едой, а они разбегаются. Им привычнее есть с пола – кто быстрее схватит. К сожалению, такой жестокий бизнес процветает.
О привычке и осознанности
Если раньше над каждым животным я рыдала по году, то сейчас уже гораздо меньше. Постепенно вырабатывается некая привычка. Да, происходит определенная деформация, но я понимаю, что это защитная реакция психики. У многих зоозащитников происходит выгорание, которое может перерасти во что-то, например, в агрессию к людям. Я стараюсь искать баланс, чтобы не сойти с ума.
Помогать животным это не потребность. Вот некоторые говорят: «Я люблю животных». Они держат дома собаку, кормят ее, холят и лелеют, утверждая, что любят собак. Нет, они не собак любят, а свою конкретную собаку, а до других им нет дела. Например, догхантеры все как один – собачники, но при этом они травят дворняг. Лично я занимаюсь зоозащитой не потому, что люблю собак, а потому, что понимаю: они беспомощные, зависимые от человека. Мной движет осознанность, ведь только в нашей стране животные – самые бесправные существа.
О пристройстве животных
Пристраивать животных всегда сложно, потому что это огромная ответственность – найти хорошего, а самое главное, любящего хозяина. У меня были случаи, когда я ошибалась в людях. Например, кошка, которую мы смогли вылечить благодаря участию Бриджит Бардо, погибла, выпав из окна из-за недогляда хозяев. Я испытала сильнейший стресс и несколько лет вообще не пристраивала животных. А потом я познакомилась с московскими волонтерами и увидела, как они ищут хозяев своим подопечным в Европе. Сейчас практически все мои собаки уезжают в Москву, Питер или в Европу. За рубежом отношение к собакам другое, особенно к старым, их жалеют. В Европе не встретишь бродячую собаку мелкой породы, а у нас – сплошь и рядом. Одна из моих собак – двухкилограммовый той-терьер – жила на цепи. Хозяйка уехала отдыхать, вернулась через две недели, а он валяется без сознания – в миске ни еды, ни воды. Она его выбросила за забор. Соседи увидели и привезли его ко мне. Скажите, Вы понимаете, как можно посадить на цепь собаку, которая весит меньше самой цепи?
О волонтерах и семейных ценностях
20 лет назад, когда я только начинала заниматься зоозащитой, на весь Краснодарский край было 3,5 волонтера. Митинги в защиту животных собирали не больше 7 человек. Однако ситуация меняется, Краснодар стал более привлекательным городом для жизни, в волонтерскую деятельность влились приезжие, и сейчас у нас достаточно активных горожан.
Но этого мало, нужно, чтобы у людей менялось самосознание, необходимо возрождение базовых ценностей, которые можно привить только в семье. Абсолютно всё идет из семьи, как хорошее, так и плохое. Я знаю, о чем говорю. Один раз мы забирали собаку, которой мальчик вывернул лапу, а потом отрезал хвост и уши. Прошло несколько лет, и этот мальчик убил маму. Вот почему я говорю, что все идет из семьи, поэтому то, каким будет наше общество через десять лет, зависит от каждого из нас.
Страница Анны Сержант в Instagram: https://www.instagram.com/oh_annasargant/
