Юлия Ставрова-Скрипник

О пути к приёмному родительству

Мой путь к приёмному материнству начинался неоднозначно. К 25 годам я уже была одинокой мамой двоих сыновей. Первый раз я забеременела от друга-одноклассника, отказавшегося признавать своего сына. Второй ребёнок появился от молодого человека, за которого я не захотела выходить замуж. Надо сказать, что замуж я не хотела очень долго. За то время, пока я дважды стала одинокой мамой, я пять раз побывала сбежавшей невестой. Как только мне делали предложение, я разрывала отношения, так как очень боялась, что меня потом бросят. Конечно, я понимала, что если я не справлюсь со своим страхом, то в будущем останусь одна. Поэтому я решила, что если так и случится, то в 35 лет я возьму ещё одну девочку из детского дома и у меня будет двое мальчиков и девочка.

В результате всё получилось так, как я задумала. Свою первую приёмную дочку Ангелину я нашла как раз накануне 36-летия. К счастью, на тот момент я уже была замужем. С Артёмом мы поженились в 2012 году, за два года до появления Ангелины. Я рассказала ему о своей идее, и оказалось, что он тоже не против приёмных детей.

Об Ангелине

Когда мы впервые увидели 10-летнюю Ангелину, то сразу поняли: мы нашли нашу дочку. У нас было ощущение, что природа где-то ошиблась и наш ребёнок оказался в Челябинском детском доме, и вот сейчас мы должны его спасти. Внешне, энергетически всё совпало. Ангелина поначалу действительно была лапочка: невероятно красивая, милая, улыбчивая девочка. Посмотришь и не скажешь, что у неё такая сложная судьба. До 7 лет Ангелина росла в наркопритоне. Она была свидетелем того, как от передозировки умер сожитель её мамы, сама мама тоже умерла очень рано, сейчас её уже нет в живых. За полгода до нас Ангелину забирала другая семья, но через три месяца они вернули её назад. Таким образом, у Ангелины дважды подорванное доверие ко взрослым. Естественно, это не могло не сказаться на её детской психике.

Первые истерики начались день на третий, когда Ангелина впервые накричала на меня из-за своей куклы. И чем дальше, тем становилось хуже. Конечно, мы сами во многом виноваты: из-за незнания мы очень круто избаловали Ангелину. Я так мечтала о девочке, и вот, представляете, она наконец у меня появилась. Конечно, я скупала ей наряды как бешеная, удовлетворяла все её прихоти. Потом, когда мы отдавали вещи, из которых Ангелина выросла, всех её нарядов хватало, чтобы одеть пятерых таких девочек.

В общем, неудивительно, что от таких резких перемен в жизни у девочки из Челябинска снесло крышу. Она решила, что с ней случилась сказка про Золушку и теперь всё должно крутиться вокруг неё. Кстати, так часто происходит с приёмными детьми, попадающими в семью. Об этом многие пишут. Дальше у нас с Ангелиной начались сложные периоды, потому что она начала показывать свой настоящий характер: королевский, надменный. Она начала сталкивать всех лбами, ругаться с братьями. Понятно, что мы ругались не из-за Ангелины, а из-за того, что у нас не были отлажены определённые процессы. Мы не были командой как родители. Надо сказать, что приёмный ребёнок здорово выявляет все непроработанные места в семье. Он начинает оголять все слабости как провода, которые со временем начинает коротить. Это одна из причин, почему после появления приёмных детей распадаются браки.

Сегодня наши отношения с Ангелиной нельзя назвать безоблачными, но они стали намного лучше. Я чувствую, что между нами сейчас больше взаимопонимания. С ней работает хороший психолог, который помогает ей разобраться в себе и своих реакциях. Я думаю, эта работа даёт свои результаты.


О Вике

Через год после появления Ангелины к нам обратились специалисты из семейного центра, где мы проходили школу приёмных родителей, и попросили взять к себе на время 5-летнюю девочку. Они объяснили, что её маму ограничивают в правах на полгода за пьянство и девочке нужна семья на этот срок. Так у нас появилась Вика.

Первое время Вика относилась ко мне очень негативно. Когда мы приехали её забирать, она плакала, что не пойдёт в нашу семью, говорила, что ждёт свою мамочку. То есть я для неё была тем человеком, из-за которого она перестала жить там, куда может прийти мама. И так длилось несколько месяцев. В этот период она меня никак не называла. Долгое время в детском саду она рисовала рисунки и говорила, что они для мамы Ани. Но в какой-то момент всё изменилось. Месяца через три она вдруг нарисовала какой-то цветочек и сказала: «Это для мамы – мамы Юли».

Через полгода у нас с ней состоялся разговор. Как сейчас помню: мы шли с ней на хореографию, я ей купила как раз розовую хореографическую пачку, очень красивую. Я её спросила: «Вика, ты хочешь назад, к себе в семью?» Она ответила, что не хочет, и объяснила: «Там бы меня никто на хореографию не водил и такую розовую пачку не купил». В результате Вика осталась у нас. Мне хочется верить, что она нас любит и рада, что всё сложилось именно так.

О Феде, Ване и Наташе

Практически сразу после Вики у нас появились приёмные дети-подростки. Они попали к нам в семью после моей поездки в Казань с фондом «Арифметика добра». В эту поездку ездили подростки из интерната для глухих и слабослышащих детей и кандидаты в приёмные родители. Я участвовала в этом мероприятии в качестве приглашённого эксперта.

Началось всё с Феди. Он пришёл ко мне в купе, когда мы только ехали в Казань. Я как раз переписывалась с мужем и в шутку ему написала: «Будете плохо себя вести, я вам Федю привезу из Казани!» В результате Федя тенью за мной ходил все три дня. Ему на тот момент было уже 15 лет. Тихий, спокойный мальчонка, милый такой, очень был похож на моего старшего сына в этом же возрасте. Мне его жалко стало, я сказала: «Ладно, приедем в Москву – заберём тебя».

На Наташу я обратила внимание в последний день поездки. Мы как раз стояли общались с Федей, я обнимала его на прощание, когда Наташа пробежала мимо и закричала: «Я тоже маму хочу!» Её слова ранили меня в самое сердце. Это был клич подбитого зверя. Поэтому когда я вернулась в Москву, то рассказала мужу не только про Федю, но уже и про Наташу. На что муж сказал: «Хорошо, поедем за документами Феди, покажешь мне свою Наташу». В результате через две недели после Феди мы забрали и её.

Ваня к нам попал последним. Он тоже ездил с группой в Казань, и после поездки его собиралась забрать другая семья. Но потом они передумали. Ване было 16 лет. Он оказался самым мягким. Уже через неделю стал меня называть мамой.

Сейчас все трое рябят живут самостоятельно, в собственных квартирах, которые им выделило государство. Конечно, за те три года, которые они пробыли у нас, мы не успели научить их жизни. Но главное, что мы у них есть и на нашу помощь они всегда могут рассчитывать.

О «солнечных» детях

«Солнечного» малыша Вову мы нашли в 2017 году. Я увидела сообщение на стене у Ольги Шелест: «Срочно нужна семья мальчику из Самары. Он был в доме малютки. Ему исполняется 5 лет, его переводят в детский дом. Мальчик «солнечный». Он погибнет в детском доме». И на фото мой Вовка любимый. Мое сердце откликнулось моментально. Я шлю фотографию мужу, говорю: «Давай мальчика заберём». Муж ответил только одно: «Если ты уверена, что это сделает тебя счастливой, то давай».

Я не верила во все эти зефирно-мармеладные истории, мол, солнечный ребёнок принесет солнце в ваш дом и так далее. Но, когда я привезла Вову домой, всё в нашей жизни резко изменилось. Вова – космический парень. Я о нём говорю, и у меня каждый раз слёзы наворачиваются: столько любви я к нему испытываю. Благодаря ему я снова ощутила смысл жизни, её вкус. Когда Вова к нам попал, он совсем не говорил. И вот уже через месяц он выучил половину алфавита, а сейчас начинает читать. Наверное, благодаря Вовке я себя ощутила чуть-чуть волшебницей. Ведь мои знания, мои умения, моё терпение помогают ему трансформироваться. Артём тоже обожает Вовку. Души в нём не чает. Я даже не ожидала, что мой муж может быть настолько внимательным и любящим.

После Вовы к нам попали ещё двое «солнечных» деток: Рома и Есения. О них я узнала от педагога одного из детских домов, которая реализовывала в своей группе программу развития «солнечных» детей на основе Монтессори-метода. Время от времени она делилась успехами своих малышей, среди которых были Рома и Есения.

С «солнечными» малышами всё просто: я просто живу, делаю что умею, повышаю свои знания как педагог. Да, само собой, с такими детками нужно постоянно заниматься, но это не очень тяжело для меня. Год назад я начала активно развивать свой аккаунт в Instagram. И меня до слёз трогают сообщения, которые мне пишут мои подписчики. Одна женщина, например, написала, что до того, как она начала читать мой аккаунт, она боялась смотреть в сторону «особенных» детей, ей было неловко. И вот теперь каждое утро она ищет мои сториз, чтобы посмотреть на Вову, Ясю и Рому. Говорит, что это заряжает её силой и энергией на весь день. Вот такое чудо. Получается, что, просто живя и наслаждаясь вместе со своими малышами жизнью, я ещё и трансформирую мир, меняя отношение людей к «солнечным» детям. И от этого мне очень хорошо.

О секрете приёмного родительства

До начала всей этой истории с приёмными детьми я работала телевизионным журналистом. Однажды я делала сюжет про семью, у которой была приёмная дочка. Мама девочки тогда честно призналась, что был такой период, когда она оставляла малютку на диване, выходила из комнаты и рыдала, что никогда не сможет её полюбить. Меня невероятно потрясло откровение этой женщины. «Как это вообще возможно – не полюбить ребёнка?» – думала я. Конечно, потом я на собственном опыте прожила все её слова и все её состояния. Но речь не об этом. В те сложные периоды, когда маму накрывало, семья держалась на папе. Именно он тянул детей (у жены был ещё один ребёнок от первого брака). Я считаю, что в этом и есть секрет приёмного родительства. В моей жизни потом тоже были ситуации, когда меня сильно накрывало. В такие момент Артём просто отводил меня в спальню и говорил: «Вот тебе чай, сиди, отдыхай». И дальше он принимал весь удар на себя.

О спасении детей

Когда я только стала приёмной мамой, я была очень эмоциональная и сильно горела за то, что детей надо спасать из детских домов. Что мы, взрослые люди, должны менять жизнь детей, ведь именно для этого мы существуем и так далее. Сейчас, как бы это парадоксально ни звучало, я никому не пожелаю той жизни, которой я живу шесть лет. Нет, я не отказываюсь от этой жизни, я не жалею об этой жизни, но теперь я точно знаю, что это очень сложный путь. И я желаю каждому будущему приёмному родителю сто раз подумать, прежде чем ступать на него. Это большая ответственность, которая сулит не только счастье, но и многочисленные трудности, о которых нельзя забывать, скрываясь за стёклами розовых очков.


О личных качествах

У меня как у приёмного родителя нет такого понятия, как «задняя дверь». Если выбрал, то не соскакиваешь, если дал слово – держи. Как бы ни было невыносимо сложно и как бы ни хотелось всё отыграть назад. Ещё одно важное качество, которое мне присуще, это юношеский максимализм. Есть такая фраза: «Возможно все. На невозможное просто требуется больше времени». Это как раз про моё мировосприятие. У меня всегда была вера в то, что невозможное возможно. Стоит только захотеть и приложить усилия.


О муже

Если честно, иногда мне кажется, что мой муж – святой. Артём полностью разделил со мной приёмное родительство и все наши детские центры. Он очень спокойный человек. Там, где я паникую и кричу, что всё пропало, он скажет: «Всё будет хорошо». Порой я даже удивляюсь, как это он до сих пор не сбежал от меня. Ведь я достаточно тяжёлый человек. Наверное, это и есть любовь.

О планах

Что-что, а детей мы точно больше не планируем. Я понимаю, что ближайшие лет 15 мне есть чем заняться. Например, создать рабочие места для своих детей. На участке рядом с нашим домом мы мечтаем обустроить мини-ферму и построить небольшую гостиницу, куда смогли бы приезжать родители с особенными детьми ко мне как к педагогу раннего развития и поведенческому терапевту. Возможно, на этой ферме и в этой гостинице смогут когда-нибудь работать мои выросшие дети и другие «особенные» люди. Мне хотелось бы, чтобы там им было хорошо и чтобы там они смогли находить свою реализацию.

Аккаунт Юлии в Instagram: https://www.instagram.com/stavrovaskripnik/.