Желание помогать, наверное, идет из семьи. Родители отзывчивые и неравнодушные к чужому горю, несмотря на то, что у них было достаточно проблем со мной. Но желание быть полезным для других, жертвенность в них была всегда. Семья заложила во мне благодатную основу для будущей профессии.
О выборе профессии
К психологии в нашей стране до сих пор настороженное отношение, виной тому шаблоны мышления, которые постепенно все же начали отмирать. Мой путь в психологию не был простым. Мама, физик по образованию, хотела меня видеть нотариусом: стабильная доходная профессия, не требующая душевных вложений. Но сложность заключалась в том, что прежде, чем стать нотариусом, необходимо несколько лет отслужить в органах внутренних дел. По причине здоровья работать в полиции я не могла. Но внутренне я понимала, что по складу характера и мышления я не буквоед, юридическая практика меня будет тяготить, в то время, как мне нужен полет мысли, полет души, должна быть цель и мотивация. Меня всегда привлекала самореализация через помощь, и юриспруденция – это совсем не то, чего мне хотелось. Однако родители не стали настаивать и предоставили мне право выбора. Тем не менее я успела попробовать себя в качестве экономиста: окончила краткосрочные бухгалтерские курсы в МИФИ, получила красные корочки, но после первых же попыток работать по специальности поняла – не мое.
О наработке клиентов
Первое время были объявления в газетах, сарафанное радио. На консультации приходили самые разные люди, были девочки-подростки, которые нуждались в рекомендациях о личных отношениях, а потом возвращались за решением более глубоких проблем, связанных с ранней беременностью. Причем удавалось отговаривать их от необдуманных шагов: девочки отказывались от абортов.
У меня сразу три направления работы: координаторская функция по паллиативной помощи, оказание психологической помощи на линии регионального телефона доверия и частная практика. Последнее направление частично пострадало из-за пандемии, потому что многим моим клиентам хочется общаться со мной лично, а не посредством видеосвязи. На паллиативной линии – это больные с серьезными формами онкозаболеваний, в этом случае я выступаю как маршрутизатор. Моя задача – поддержать и направить к нужному специалисту, потому для таких людей самое дорогое – время. И психологическое консультирование сейчас видоизменяется: если раньше ты, отходив на 10 консультаций, мог почувствовать или нет их эффективность, то сейчас нужно сходить на 6 консультаций и уже получить результат. Если говорить о региональном телефоне доверия, то основные проблемы, с которыми обращаются, – жестокое обращение с женщинами. Основное – это побои, женщины, оставшиеся без жилья и средств к существованию. Мы очень ждем принятия закона о домашнем насилии, потому что у нас, пока женщину не убьют, ситуация не меняется. Считается, что все нормально, это семейные отношения и семейную лодку нужно выруливать на нужный ракурс сообща. А там рулить не с кем, там вторая половина – невменяемый алкоголик или наркоман. И приходится работать с каждой индивидуально. Кто-то настроен увидеть новые горизонты и выбраться из этой ямы, другие настолько плотно увязают, что нет ни малейшей возможности сдвинуть их с места.
На телефоне доверия обычно приходится консультировать клиентов с суицидальными наклонностями. Обычно этим грешат мужчины, им слишком тяжело живется, а то, что у него жена с детьми остается целыми днями, это нормально. Приходится спасать и таких бармалеев. Потом, как правило, им стыдно за свое поведение. Что мне, за это медаль вешать? Нет, конечно. Это такая же работа.
О личных консультациях и о сложных клиентах
В работе и в движении вперед помогает мой интерес к людям, личные амбиции. Для меня важно успеть поделиться своими знаниями, чтобы они принесли благо как можно большему числу людей. Не зря говорят, что до 30 лет ты знания накапливаешь, а потом делишься ими.
Для решения личной проблемы и ее проработки моим клиентам требуется 6-8 консультаций минимум, но я поступаю иногда по-другому, когда вижу, что человека нужно отпустить, чтобы он пожил в этом состоянии, которое мы проработали. Как правило, я даю какие-то рекомендации и домашние задания, а потом клиент мне сообщает, что у него получилось, а что – нет.
Сейчас одно из основных направлений моих консультаций – гендерное. Это все, что связано с женственностью, мужественностью, семьей, изменами, любовными треугольниками. Самый главный рецепт семейного счастья, который вовсе не секрет, – не молчать. Нужно говорить, пока не поздно. Когда наступает равнодушие, нужно расставаться. Это страшно. Как только чувствуется охлаждение, нужно бежать к семейному психологу и разбираться. Зачастую пары просто не могут сказать друг другу о том, что их не устраивает, что-то замылилось, поросло мхом, перестали доверять друг другу...
Самым тяжелым клиентом у меня была женщина из ФСБ, сложность заключалась в том, что она просто не знала, что она может говорить, а что – нет. В общем, я почувствовала себя разведчиком. Но проблему удалось решить.
О современной психологии
Из современных психологов мне интересны разные специалисты: это и знаменитый психонейроиммунолог Александр Блинков, Николай Козлов, Андрей Курпатов. Их работы можно использовать в качестве опоры. Интересен и Михаил Лабковский, мне близка его философия: то, что не нравится, держите от себя подальше, а самое главное в этой жизни – это быть счастливым. К сожалению, мы не всегда можем избавиться от тех людей, стрессоров, которые нам мешают. Тем не менее любое учение по психологии нужно пропустить через себя, использовать на себе самые разные техники, а потом на основании собственного опыта работать с людьми. Например, взять ту же визуализацию: ее необходимо попробовать на конкретных личных примерах, посмотреть, работает она или нет. Психотерапевтические установки тоже пробуем на себе, насколько они работают или нет. В любом случае самой необходимо ощутить, насколько эти методики болезненны, насколько они действенны, эффективны.
Я не подвержена звездной болезни, но отдаюсь работе по полной, получаю удовольствие от понимания, что отпахала по полной программе. Бывает, я веду консультацию, а по спине бежит струйка пота, психология – это не так легко, как кажется, чувствуешь, будто лопатой работаешь.
О восстановлении
Через себя не пропускать невозможно, меня спасает то, что я женщина, а потому могу брать ресурс внутри себя. Бывает, что собираешь себя по крупицам из пепла, если совсем сгорела. Мои близкие знают, что после каждой трехчасовой очной консультации я какое-то время не разговариваю, просто лежу в комнате и молчу. Меня не нужно тревожить, задавать вопросы. За эти полчаса у меня в голове рисуется вся структура ситуации и помощи человеку. А когда все это проходит, я прихожу в себя.
Главная точка опоры в моей жизни – любовь. Она многогранна: это любовь к мужчине, семье, к миру. В последнее время с моими внутренними ощущениями очень созвучна фраза: «В мире столько интересного». Я очень хочу путешествовать. На днях мы с любимой помощницей выбирали мне мобильную коляску, я очень хочу ее, она необходима мне для путешествий. Я стремлюсь в какие-то дальние страны: хочу в Италию, мечтаю о Брюгге, об этом холодном и странном городе. Меня всегда тянет на странности. Путешествия дают возможность видеть мир с другой стороны, в жизни нет ничего дороже впечатлений. Бриллианты, одежда, машины – это все не то, впечатления живут на подкорке и с тобою же потом уйдут.
У меня много впечатлений, которые меня питают. Самые яркие – детские. Помню, как мы однажды с папой ехали на лодке, и я увидела цветы куриной слепоты под водой, на затопленном лугу, это было очень красиво и интересно. Наша сибирская река, мне лет 6-7, и вдруг такое чудо, цветы под водой. Еще помню, как меня поразил Эльбрус, когда мы с родителями поднялись на него, эффект был потрясающий: на подножье вершины лежал снег, я прошу: «Дайте мне снега!» А папа отвечает: «Дочь, он далеко». А оптический эффект, будто он совсем рядом... В этом и есть моя сущность: в любви и любопытстве к этой жизни.
О жизни в социуме
В нашей стране, к сожалению, не предусмотрен персональный ассистент для инвалидов. И дело даже не в элементарной бытовой помощи, потому что прическу и макияж я в состоянии сделать самостоятельно, для меня остро стоит вопрос передвижения. Если бы у меня был личный ассистент, который бы, например, меня мог сопровождать куда-то, то я бы могла вести более активную социальную жизнь и помогать людям. Если говорить о моей личной жизни, то она была бы более продуктивной и интересной и, конечно, проще с бытовой стороны. Если в других странах за инвалидом закреплено сразу несколько соцработников, то у нас все иначе. Да, у меня есть помощница, которая помогает мне по хозяйству, но этого недостаточно. Мне и в общественной палате хочется позаседать, и еще где-то, но возможности нет. Конечно, мне помогают друзья и брат, но они работают и не всегда имеют возможность сопровождать меня куда-то, поэтому приходится отказываться. И эта единица необходима не только СМА-больным, но и людям с травмами шейного отдела позвоночника, слепо-глухим и другим категориям. Это большая проблема, которая требует решения. Сейчас политика социальной помощи выстроена таким образом, что вся основная поддержка идет на детей-инвалидов, но эти дети вырастут, и кем они станут? Взрослыми инвалидами, которые остались без помощи. А родители не вечные, и учиться жить самостоятельно, хоть при участии социального работника, нужно начинать как можно раньше: в 20 лет, а не в 40.
Я очень хочу жить самостоятельно, хочу, чтобы мой быт и моя жизнь были устроены почти идеально. Чтобы не бегать в поисках мужа, который бы выступал в качестве сиделки, чтобы не вешать ни на кого свои проблемы, чтобы быть самостоятельной, автономной личностью в плане физики.
