Павел Прошкин

О работе и первых результатах 

Я стал искать активистов в соцсетях, вышел на них и предложил свою помощь, в итоге возглавил несколько движений, посвященных этой проблеме. Мы начали разрабатывать тему в других территориях, охватив около 16 регионов. Было сложно, но нам активно помогали СМИ, о попрошайничестве с использованием «живого» реквизита заговорили. Самое важное в этом случае – не замалчивать проблему, привлекать к ней внимание общественности. В 2014 году мы стали сотрудничать с общественной организацией «Офицеры России», сейчас я возглавляю это направление. 

После того, как мы активно включились в работу, попрошайкам стали значительно меньше подавать милостыню, а значит, упал заработок и такой вид «бизнеса» перестал быть выгодным. И еще один важный момент – люди стали интересоваться этой проблемой. 

Об отсутствии статистики и брешах в законодательстве 

К сожалению, официальной статистики по попрошайкам нет. Статистика ведется по протоколам задержания, а в нашем законодательстве столько брешей, что попрошаек не задерживают и этому есть официальное объяснение. Если задержание все-таки случается, то не всегда составляется протокол по ст. 5.35 КоАП РФ, которая звучит как «Неисполнение родителями или иными законными представителями несовершеннолетних обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних». По этой же статье предусмотрен штраф в размере от 200 до 500 рублей, который никто не платит… Как правило, большинство попрошаек зарегистрировано в Астраханской области – там некая перевалочная база, где они получают документы, с которыми оседают в Москве и других городах, а штрафы приходят именно по адресам в Астрахани. 

О «живом» реквизите и липовых свидетельствах 

Мы можем предположить, что дети, с которыми попрошайки ходят по улицам, не имеют к ним никакого отношения. Зачастую они взяты в аренду, бывает, что детей покупают… А во время беседы не на камеру эти горе-родители неоднократно говорили, что русских детей они спокойно усыновляют. И все, потом они действуют по своему усмотрению. Обычно в преступном бизнесе используются неродные дети, их покупают или берут в аренду у алкоголиков, наркоманов, трудовых мигрантов. Цена вопроса – около 20 тысяч рублей. 

Сейчас наркотиками и алкоголем детей не поят, а в ход идут успокоительные чаи, которые можно купить в любой аптеке. Как правило, дети находятся в страшном состоянии, воспаление легких, бронхиты, кожные заболевания – лишь малый перечень того, чем они могут болеть. Изъять такого ребенка на принудительное лечение невозможно без согласия матери. 

Как правило, документы на ребенка у такой горе-матери находятся, но обычно это не одно свидетельство о рождении, а целая пачка, из которой она выбирает подходящее. Были случаи, когда на четырехлетнюю девочку нам пытались предъявить свидетельство двухлетнего ребенка. Увидев наше возмущение, она достала пачку свидетельств со словами: «Выбирайте нужное». 

Проблема еще и в том, что свидетельство о рождении можно легко купить и так же легко использовать, причем не на своего ребенка. Этот вопрос не контролируется вообще. Несколько лет назад я пронес на руках в самолет свою спящую дочь только по свидетельству о рождении. Если в других странах в свидетельство о рождении хотя бы вклеивается фотография, то у нас просто бланк, который можно подделать на обычном принтере. 

Попрошайничество с детьми еще недавно было вполне доходным бизнесом. Дети в этом случае использовались как обычный инвентарь. За месяц одна попрошайка зарабатывает порядка 150 тысяч рублей. Практически всю сумму она отдает на взятки, на личные расходы остается очень мало, практически только на еду. 

О ротации кадров 

Статистики по количеству попрошаек с детьми, как я уже говорил, нет. Наплыв попрошаек, например, в Москву происходит обычно в марте и длится до октября. На зиму эти товарищи уезжают на родину, рабочий сезон у них заканчивается. И не факт, что именно эти люди приедут на заработки в следующий раз. Меняются и дети, некоторые вырастают, а некоторые… Мы можем только предположить, что с ними случается. Представьте, как развивается организм ребенка, который постоянно спит под действием успокоительного? Но есть и другая проблема, не менее острая. Дети улиц лишены детства, они не посещают детские сады, школы, недоедают, не получают медпомощь, они растут в преступном мире. Нужно ли говорить, что из них получится впоследствии? 

О бездействии органов опеки 

При всей остроте ситуации возникает еще один резонный вопрос, на который мне никто не может ответить уже пять лет. Почему органы опеки не занимаются такими детьми? Мы неоднократно проводили круглые столы с представителями самых разных организаций и госструктур, но представители опеки ни разу не посетили наши мероприятия. Мне сложно сказать почему. Не сочли нужным? 

О «выгодном» положении дел 

Мы занимаемся проработкой вопроса борьбы с попрошайничеством, к нам подключились депутаты Московской областной думы, однако Верховный областной суд не пропустил нашу инициативу, сославшись на то, что ребенок должен осознавать свое вовлечение в процесс попрошайничества, но как это применить к грудному ребенку? Я могу предположить, что такое положение дел кому-то выгодно, потому что все бездействуют, несмотря на то, что проблема на виду. В качестве примера: выйдите на улицу с собственным ребенком просить милостыню. У Вас его заберут те же органы опеки! А у попрошаек на московских улицах никто не забирает. Почему? 

Иногда мне пытаются объяснить, что у этих людей такие национальные традиции. Какие такие традиции? Попрошайничество? Они – граждане Российской Федерации и жить они должны по законам нашего государства. 

О появлении других видов попрошайничества 

Благодаря комплексной работе и привлечению внимания СМИ к этой проблеме попрошаек с детьми стало значительно меньше. Однако появляются новые формы – ходят с чемоданчиками и просят оказать помощь в покупке билета на родину. Только в московском метро таких «предпринимателей» насчитывается порядка 70 человек. 

Обычно мы совместно со СМИ проводим рейды. Если удается выявить попрошайку, то вызываем наряд полиции. Как правило, они на вызов не приезжают, потому что в Москве одномоментно совершается несколько преступлений в разных точках города. Наряд полиции выезжает на более важные преступления… 

Еще об одном направлении работы 

Есть еще одно направление работы, в которое мы постепенно вовлеклись – это освобождение людей из рабства. За все время мы освободили из рабства четыре человека. Помню, когда только мы занялись темой попрошайничества в метро, задержали мужчину и привезли его в полицию для составления протокола. Там он поделился своей историей, что привозят в полицию его постоянно, но идти ему некуда, документы его находятся у хозяина. Я тогда связался с руководителем «Альтернативы» Олегом Мельниковым, они забрали мужчину, отмыли его, привели в порядок документы и отправили на родину. И таких случаев очень много. Уголовное дело не возбудили, потому что фактически рабство доказать очень сложно. Рабство – это насильное удержание человека с применением физических методов – посадили на цепь, например. Все остальное, согласно нашему законодательству, рабством не считается. 

О выводах и возможном решении вопроса 

Вся наша работа напоминает борьбу с ветряными мельницами. Я вижу решение проблемы в привлечении к ответственности не исполнителей, а организаторов этого темного бизнеса. В этих попрошайках кто-то заинтересован. Копать нужно глубже, другой вопрос – до чего можно докопаться?