Марина Фридман

Герой дня!

Благотворительность
Марина Фридман
Возраст: 40
Москва
01 января / 1970

Марина Фридман из Москвы оказывает бесплатную психоаналитическую помощь тяжелобольным людям

Онкопсихологии в России на данный момент просто нет. Люди приходят в тяжелейшем состоянии к специалистам, но у тех мало возможностей. Ведь болезнь — это ужасный, непередаваемый стресс. Психоневрологи или психотерапевты могут и не взяться. Ну, может, берется кто-то, но это единицы. Я же — психоаналитик, а это немного другое. Это сложная работа.

О пациентах

Случаи в работе бывают просто поразительные. Недавно обратилась женщина с раком молочной железы. Болезнь была диагностирована, и опухоль была видна даже невооруженным глазом. Мы начали работу. За несколько встреч появились улучшения: исчезла боль, уменьшилась опухоль. А потом ее госпитализировали и сделали операцию. Я очень просила ее, чтоб она договорилась, чтоб не убирали полностью грудь, но ее "сняли" целиком. Потом уже сделали биопсию удаленных тканей — и рака не нашли! Совсем, вы понимаете? Мне бы хоть недельку еще тогда — может, вообще бы без операции обошлись. Когда у человека есть безусловное желание жить — многое возможно. Или другой случай — мужчина с раком предстательной железы. В ходе работы опухоль у него в разы уменьшилась, а потом разбилась на части. И врачи просто все эти части поубирали. Но, конечно, каждый случай индивидуален, не всегда такие результаты бывают, и не всегда так быстро. Всё зависит от человека.

Об онкопсихологии в России

Онкопсихологии в России на данный момент просто нет. Люди приходят в тяжелейшем состоянии к специалистам, но у тех мало возможностей. Ведь болезнь — это ужасный, непередаваемый стресс. Психоневрологи или психотерапевты могут и не взяться. Ну, может, берется кто-то, но это единицы. Я же — психоаналитик, а это немного другое. Это сложная работа. Всегда есть риск, что пациент неожиданно “уйдет”. Кто-то из коллег считает, что помочь в данном случае невозможно, не нужно даже пробовать. А я точно знаю, что восстановиться можно при любом диагнозе и в любом возрасте. Так что просто делаю то, что я знаю, умею и что я просто не могу не делать. Что касается государственной медицины — несколько лет назад я пыталась помочь пациентам одного московского хосписа, естественно, безвозмездно. Но мне ответили, что у них в штате есть психолог для сотрудников, а для пациентов им никто не нужен. Я даже попасть туда не смогла. То есть в российской медицинской системе точка зрения, что человек, у которого диагностировано очень тяжелое заболевание, может поправиться, ничтожно мала. Люди в хосписах просто доживают, за ними ухаживают — и все. Альтернатива в принципе не рассматривается.

Об "уходе"

Конечно, работать с тяжелыми пациентами непросто. Иногда не знаешь, будет ли следующая встреча. Но моя цель как раз и заключается в том, чтобы с человеком все стало по-другому. При этом есть объем работы, которую он должен сделать сам. И то, насколько он цепко держится за жизнь, дорожит ею, насколько он готов чувствовать, очень влияет на результат. Если результата достигнуть все же не получается, пациент “уходит”... Это всегда сложно, как будто теряешь часть себя. Какое-то время не чувствуешь ничего, кроме боли. От этого приходится долго отходить. Но все равно — ты встаешь и идешь, и делаешь все то же самое. А иначе как?..

Об интернате

Некоторое время назад в рамках фонда “Единый мир”, где мы оказываем помощь людям в крайне тяжелой психологической ситуации (в основном, связанной со здоровьем), мы начали заниматься с детьми из одного московского интерната. Это дети с умственными отклонениями — синдром Дауна, шизофрения, олигофрения. Делаем мы это бесплатно. Привозим к себе и проводим занятия — танцы, терапия. Стараемся их социализировать. Ведь они отказники, их нет в списках на усыновление, и интернат — это все, что они видят в своей недолгой жизни. А ведь они не безнадежны, они могут работать на простых работах, выходить куда-то. Такие там тоже есть, но очень мало. У нас одна девочка во время терапии начала вспоминать детство — маму, папу, брата с сестрой. У нее заболевание — не врожденное, оно началось после менингита. И вот, после курса занятий, она начала вспоминать об этом — значит, какие-то части мозга восстанавливаются. Я не теряю надежды, что и тут можно добиться результата. Глобальная цель — восстановить их до абсолютной социальной полноценности. Ну, или хотя бы социализировать ребенка, сделать так, чтоб он начал лучше чувствовать себя в интернате. Но на это нужны средства — надо привезти их, оплатить автобус, зал, персонал. У нас самих не всегда получается, поэтому мы собираем пожертвования.

О благотворительности

Собственно, я этим занималась всегда — часть пациентов вела бесплатно. В 2001 году я создала "Центр информационной и психической коррекции Марины Фридман" и в этих рамках проводила, например, бесплатные групповые семинары. Потом родилась идея расширения, и я создала "Единый мир". Пригласила туда грамотных коллег, которые могут работать с тяжело больными людьми и детьми-инвалидами. Посмотрим, как пойдет. Часть денег фонд будет зарабатывать, а часть, надеюсь, удастся собирать в виде пожертвований."

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс Дзене: https://zen.yandex.ru/id/5dbac8c735ca3100b13e4594.
Комментарии
Comments system Cackle
Узнавайте о новых героях, участвуйте в обсуждениях!
Похожие истории
Благотворительность
Елизавета Олескина, молодой директор благотворительного фонда из Москвы, помогает старикам в домах престарелых по всей России
Благотворительность
Вячеслав Горелов, педагог. Создал «Школу фермеров», чтобы помочь детям-сиротам
Благотворительность
Николай Павлов продал коллекции ретро-автомобилей, чтобы открыть в городе Дом культуры
Благотворительность
Аксель Гросс, педагог-географ и бывший бизнесмен из Уфы всю свою жизнь помогает детским домам