Об огненной ловушке
Рация у нас у всех есть, и я случайно услышала в эфире, что на той полуразобранной площадке есть люди, и что они не могут спуститься. Я поняла это по разговорам и вернулась за пульт управления, включила кран, опустила к земле крючки. Говорю по рации: «Зацепите что-нибудь, чтобы людей можно было снять!» Тут уже сами эти ребята-альпинисты говорят мне: «Подведи к нам крючки! Мы за них схватимся!» У них там совсем ситуация безвыходная: под ними горят доски строительных лесов, полыхает так, что уже до меня жар доходит. Я им говорю: «Да вы что! Я не смогу вас быстро спустить, это займет минуты три – вы не удержитесь!» Их там трое, зима, они в перчатках, а у меня на большом крюке чалка с четырьмя крючками поменьше; железо скользкое в мороз – представляете, если б они просто руками схватились?! Не удержались бы они.
О спасении
Рабочие внизу приволокли небольшой контейнер (мы его для мусора используем) и прицепили. Я стала поднимать. Ребят я не видела – они были с другой стороны пилона. Пока контейнер поднимала, почти полный круг стрелой сделала, чтобы подвести ее к месту. Действовала вслепую: мне итак из-за опоры ничего не видно, а еще пламя, дым… Треск стоит! Пару раз мне показалось, что взорвалось что-то… Но не сильно. Они по рации командовали: ближе-дальше… Потом спрашиваю: «Все залезли?» Они сказали, что все. Но я только тогда вздохнула с облегчением, когда стрелу отвела и своими глазами увидела всех троих. Спустила их вниз, аккуратно поставила на свободное место.
Об опасности
К тому времени разгорелось так, что мне спускаться было уже поздно. Рабочие вставили в блок с крюком арматуру и привязали к ней дыхательную маску. Я крюк к кабине подвела, маску взяла – в ней дышать стало легче. Ждала, что дальше будет, просчитывала варианты: если прогорит и утихнет, то спокойно спущусь, а если разгорится сильнее, то придется на стрелу вылезать без страховки и по ней дальше от огня уходить.
О спуске
Когда прогоревшие доски начали вниз падать, жара такого уже не было, и я решила, что можно вниз спускаться. Мне по рации сотрудники МЧС говорят: «Мы за вами идем!» Я из кабины вышла, смотрю: они лезут. Я им говорю: «Ну чего вы лезете? Я сама могу спуститься!» Еле уговорила их остановиться и подождать. Спустилась до той секции, где они были, и дальше мы уже вместе. Мне сразу каску дали, потому что сверху горящие обломки падали.
О благодарности
На земле все бросились меня обнимать! Не только те трое, которых я спустила, а буквально все, кто там был, включая начальника. Все говорили: спасибо! А я, помню, такая удивленная была… Думала, что тут такого? Ну сняла людей… А как иначе-то, если у них там выхода не было? Для меня это было не сложно. На стройке все, что угодно может случиться – за 47 лет работы я многое повидала и к экстремальным ситуациям привыкла.
О профессии
Сейчас мне, чтобы добраться до рабочего места на 140-метровую высоту, требуется минут двадцать (когда зимой лестница покрывается инеем, то дольше) – я в свои 65 лет вполне справляюсь.
Работаю на кранах с 18-ти лет. Родилась в Уфе. После восьми классов школы отучилась на швею и работала на швейной фабрике. Потом переехала к дяде в Днепропетровск. Работа швеи мне не нравилась, и я пошла на крупный металлургический завод. А там только в одном цехе – больше тридцати станковых кранов! С них я начинала, мне нравилось ими управлять. Потом получила права на управление башенным краном и стала работать на стройках.
О родине
С 2004-го я стала ездить в Петербург на заработки, потому что на Украине работы не было – ничего не строилось. Сначала жила здесь периодами, а в 2011-м перебралась насовсем. Недавно получила вид на жительство – само собой хочу стать гражданкой России. С этим не должно возникнуть проблем, ведь я здесь родилась.»
