В организацию я попала не самым лучшим образом. У первого ребенка была трещина в голове. Она упала, когда я ее кормила. Мы попали в больницу в хирургию. Как выяснилось потом, там была палата отказников. Но мы сначала этого не знали.
«До появления своих детей меня эти проблемы совсем не волновали. Если б мне сказали, чем я в будущем буду заниматься, никогда бы не поверила. Сказала бы: «Да бросьте вы! Я такой чушью никогда не займусь. На самом деле я бухгалтер в декретном отпуске, но пока он не кончился, работаю в «Общих детях». Хотя, думаю, что, когда выйду из отпуска, ничего не изменится. Я рассуждаю так: выбирая работу бухгалтера, я выбираю деньги и свою семью в размере 4-х человек. Если выбираю работу в «Общих детях» - выбираю как минимум 1000 человек, которые зависят от моей работы, но в какой-то степени урезаю интересы этих четырех. Я склоняюсь к последнему. В нашей организации такие люди как я очень нужны, люди, которые работают с горящими глазами и идут вперед. Никаких перерывов на обед, никаких своих дел. Ну, не каждый так может.
О работе
В организацию я попала не самым лучшим образом. У первого ребенка была трещина в голове. Она упала, когда я ее кормила. Мы попали в больницу в хирургию. Как выяснилось потом, там была палата отказников. Но мы сначала этого не знали. Поэтому думали-гадали, почему во все палаты мамы ходят, а туда – только медсестры. Поскольку мамочкам в больницах делать нечего, они начинают рыть и копать, пока дети спят. Мы узнали, что ребенок лежит один, что там никого с ним нет, что приходят максимум два раза в день нянечки, кормят его и уходят. Слезы у меня были крокодильи. Как это может ребеночек лежать без мамы?
Потом узнали, что это мальчик-отказник. Для меня это дикое слово было. Я не представляла, как мама может отказаться от ребенка? У мальчика оказалась гидроцефалия, болезнь, связанная с головой. Мы начали пристально следить за этой палатой. Через какое-то время туда начали приходить волонтеры, сначала одна девочка, потом – другая. Это были волонтеры «Общих детей». Они приносили памперсы, салфетки. Оказалось, что не все так плохо, что у малыша мама есть, просто он у нее уже восьмой… После ухода из больницы я была готова рушить стены, у меня все в жизни перевернулось. Потому что раньше для меня существовал только мой мир: муж, ребенок… Мир, где все хорошо. И о том, что там где-то дети страдают, плачут, я об этом и не думала. Я начала копаться в интернете, нашла почту руководителя «Общих детей» и написала ей тут же. Написала целую петицию, мол, я готова ходить, листовки расклеивать по домам, искать людей, помогать… Слезы от самой себя на глаза наворачивались. Но мне почему-то никто не ответил. Думаю, странно, я же готова, а мне не отвечают. Спустя какое-то время пришла в офис, стала помогать, приносить какие-то вещи. И только через некоторое время спросила, почему же на письмо мне не ответили. Мне объяснили, что таких писем они получают тысячи, но только один из 10 реально готов что-то делать, у остальных – просто порыв.
Об «Общих детях»
Мы единственная организация в Воронеже, которая занимается отказными детьми. Кроме того, мы курируем ряд областных интернатов и кризисные семьи. Последнее - самое сложное. Например, была 21-летняя мама с тремя детьми. Из-за несоответствующих условий для жизни ее детей хотели в детский дом забрать. Несоответствующие условия – это деревянный сарай в поле. Они в нем жили. В итоге мы собрали средства, купили квартиру за 900 тысяч, сделали ремонт. Я всех родственников, всех друзей на уши подняла. Они смеялись, что я фонд имени Зины организовала. Чем же дело кончилось. Эта мамочка там не живет до сих пор, год там живут какие-то ее родственники. А она как была где-то там, в селе, так там и осталась. Кому мы квартиру покупали? Зачем? В общем, «спасибо» бывает разным. Но есть, конечно, и хорошие примеры. Благоприятные. В основном, все мамочки хотят улучшить свою жизнь, им просто надо помочь, поддержать.
О проблеме
Сейчас больше изымают детей из семьи, чем отказываются. Да, процент отказов есть, но он стал намного меньше. Причем 60 процентов отказывающихся – это нормальные обеспеченные семьи. Просто на данный момент ребенок им не нужен. Мнение такое есть, что мама гулящая, вот и отказалась. Нет, такие родители как раз не отказываются по корыстным интересам, конечно. Зачем? Они буду пособие получать. Сейчас причина другая: родила, оставила, мол, «не мое»… Что касается изъятия, то это настоящая беда. Нам таких детей привозят в больницы… Одного привезли, например, мы думали, что ветрянка. Нет, оказывается, об него бычки тушили. У другой девочки, видим, неоднозначное отношение к мужчинам… Мы в таких случаях просто садимся и не знаем, что делать, всегда хотим верить, что ошиблись…
О волонтерах
Волонтер – это человек с уровнем ответственности выше, чем у среднестатистического человека. Он должен поступать и по воле, и по совести. Мы принимаем людей в наши ряды, понимая, что при всей остроте этих проблем, они будут по совести работать. Именно работать. Это не игра, не развлечение. Бывает, что придет к нам доброволец, один раз в интернат съездит, а потом, говорит: «Нет, больше не могу». Для него это ничего не значит, а дети помнят год, дети помнят два. Надо это понимать. Если ты не готов – пожалуйста, мы не заставляем никого, тогда лучше не приходи. Есть уйма других способов нам помочь, начиная с сидения в интернете, заканчивая разбором тех же складов с вещами.
О своих детях
У меня своих детей двое – 2-летний Вова и 4-летняя Василина. Дочка раздает со мной листовки, в акциях участвует. В интернат мы, конечно, своих никогда не берем, потому что сразу для местных детей будем врагами номер один.
О муже Конечно, по началу моя деятельность не очень приветствовалась мужем. Он возмущался – как это так? Надо со своими детьми сидеть, а я к другим еду. Но со временем он понял, что я не по соляриям, не по салонам, не по клубам мотаюсь, а все-таки делом занимаюсь. Каждый человек сам выбирает, как тратить свое личное время, я вот трачу на работу с детьми. Все удивляются, как успеваю. Мне помогает мама, она живет с нами. Если что, она всегда подстрахует.
О свободном времени
Сейчас увлекаюсь спортивными танцами и танцами XIX века. Это те 40 минут, когда я отключаюсь и даже телефон не беру. Иногда так бывает. А так в основном дома свободное время провожу. Хотя его, конечно, мало. Да, я могу психануть и сесть работать не в офисе, а дома. Но это сложно, потому что люди звонить начинают, мол, можно ли прийти, встретиться? Что я им отвечу? Конечно, можно, приходите. Понимаю ведь, что из-за каких-то своих прихотей, из-за того, что вчера не выспалась, не могу отказывать им в помощи.
О мечте
Мечтаю, чтобы у меня работы не было, чтобы полностью искоренить проблему отказных детей. В Новосибирске, например, убрали отказные палаты, и дети попадают сразу в специализированный дом ребенка. Там о них круглосуточная забота няни. Это намного лучше. А пока у нас этого не произошло, хочется сделать такой проект, на который люди бы обернулись и услышали, наконец, что мы не собираем деньги, что мы не фонд, что мы не лечим детей. Хочется до людей донести, что сейчас важнее не материальная сторона, важнее просто поучаствовать, просто подарить ребенку подарок на Новый год, просто приехать к нему, просто посидеть с ними, поиграть.»
